-В одной деревне завелась сильно нечистая сила… - начала рассказывать Полюшка, смешно выговаривая буквы «с» и «ч», но её тут же перебил Якоб Третий:
-Нельзя так говорить! – категорично заявил он.
-Нет, можно! – повысив голос, чтобы перекричать довольно громкого брата возразила Полюшка.
-Нельзя!
-Можно!
-Дети, тихо! – прикрикнула на них Симона, сидящая и окна и полирующая очередную статуэтку.
Дети притихли. Собственно, шумели только «старшие» - Полюшка и Якоб Третий, малыши сидели тихо.
-А всё равно нельзя! – мстительным шёпотом сказал Якоб Третий; в ответ Полюшка просто показала ему язык. Ну никакого порядка. Пришлось брать миссию рассказчика на себя. Откашлявшись, я начал сказку:
-В одной деревне завелась… завелось много нечистой силы. Не только оборотни и лесные твари лютовали, но даже домовые так обнаглели, что ничего не боялись, днём по комнатам бегали наискосок, и ловить их можно было руками. На руках они либо растворялись в воздухе угольной пылью или вообще пригревались и мурлыкали, как котята. А своих прямых обязанностей, между тем, вовсе не выполняли; молоко скисало, масло не взбивалось, гривы у коней были растрёпанные и грязные.
-Деда, а домовые какие были? – встряла Ната. Я невольно бросил взгляд в угол, где спал давным-давно обленившийся, умытый, пушистый и душистый, с повязанным вокруг пуза бантиком Барабаш.
-Не такие, как наш, - я ответил уклончиво. – Они тогда были не прирученные, грязные и блохастые. Как уличные кошки. Поэтому их нельзя было брать в руки.
Нату ответ удовлетворил; или же ей хотелось послушать сказку, и она решила попытать меня потом. Даст бог, забудет об этом к концу сказки.
-Слишком уж ей нравятся эти истории, - проворчала Симона, начищая статуэтке бога Пана рога. – И альбомчик она тот вытащила… будто знала, что искать.
-Это проблема Питирима, - ответил я.
Симона оторвалась от Пана и посмотрела на меня со своим фирменным саркастическим выражением умной старшей сестры. Я, конечно же, с детства ненавижу эту её гримасу, поэтому сразу же спросил у неё:
-А причинное место ты Пану отполировала?
Это место у статуэтки, как и полагается, было аллегорических размеров.
-В первую очередь, - ответила Симона нагло, но саркастическое выражение с её лица исчезло.
-Конечно, это наши семейные проблемы… но прежде всего это коснётся Питирима, - сказал я.
Симона кивнула:
-Ещё одного специалиста по нечистой силе в своей части семьи он не перенесёт.
Она дыхнула статуэтки на нос, и Пан сморщился и чихнул.
-Жаль, что у него нет внуков, сплошные внучки, - задумчиво сказала Симона, вытирая Пану нос тряпкой. – Чеслав, не хочешь уступить ему парочку?
-Обойдётся, малявка, - бросил я и тоже дыхнул на Пана, тот снова чихнул, но громче и сильнее, и посмотрел на меня с обидой. Я хихикнул. Мы с сестрой переглянулись и дунули на статуэтку сообща; Пан чихал так, будто хватил понюшку табаку, а мы развлекались, как лет шестьдесят назад – что старики, что дети, одни и те же забавы.