«Я помню, как всё начиналось, всё было впервые и вновь…
Золотой рассвет был на этих берегах; лучи солнц, поднимавшихся почти одновременно, скользили по волнам, и ничего нового в этом не было, точно также это происходило в других мирах; но только тут был мой дом.
Я вырос, как трава в поле, сам собою, разве что не «самосейкой» был, но родители оставили меня в прибрежном городке, когда мне было полгода; и ушли за море, и, конечно, не вернулись.
Там, меж двух солнц, над морем раскинулась арка Последнего портала, дверь в лучшую жизнь, в страну пустошей и болот, серого неба. Пройти удавалось лишь в одну сторону – лишь однажды. Второй раз живое существо не могло перешагнуть порог. Зато торговля между граничными странами шла бойко.
Отец мой был с пустошей, так что он не пошёл бы обратно по своей воле; а мать – кто знает, чего она хотела? Бабушка говорила о ней, своей дочери, так неопределённо, что я и не смог составить мнения о женщине, давшей мне жизнь.
Золотой рассвет делал арку отчётливо видимой, и в её тонкой пелене мне чудились застывшие крики. Столько раз я замирал, сдерживал дыхание, замедляя ритм сердца, прислушивался: и тогда почти удавалось расслышать голоса тех, кто сгинул в Последнем портале. Я знаю, что это была больше игра воображения, чем правда, но мне казалось тогда, что я почти различаю слова.
Почему наш мир был устроен именно так, – не этим вопросом я задавался в детстве, как у всякого ребёнка у меня были более важные дела и более интересные темы для обдумываний. Но и тогда меня притягивала истинная причина его существования, хотя прошло много лет, прежде чем я узнал, в чём она состоит.
Наши берега и чужие пустоши существовали лишь затем, чтобы кормить арку Последнего портала. Каждый год кто-то да срывался в неё во второй раз; кого заносили шторма, кто шёл сам, сводя счёты с жизнью, а кого влекла странная сила. Та, что увлекла мою мать.
Кем она была избрана для этой жертвы, никто бы мне не ответил. Бабушка с невероятной неохотой признала даже то, что мама моя была одной из полар, людей, охваченных особого рода безумием. Признала, когда я задал прямой вопрос; я и сам догадался, в какой-то момент сложился узор в моей голове, и я увидел, как всё могло бы быть. Но мне нужно было подтверждение, конечно же, нужно было. Ведь безумие полар чаще всего наследственное, быть может, и мне суждено однажды прийти к арке и попытаться пройти её дважды – туда и обратно.
До сих пор я не узнал этой самоубийственной тяги, и мне уже столько лет, что я могу считать: проклятая награда богов миновала меня.
Сейчас, в старости, я смотрю на Последний портал не так, как в детстве, а с отвращением, зная, что неправильный и искажённый наш мир был создан вокруг него кем-то другим, и мы помещены сюда были, чтобы отбыть своё наказание. Сколь суровы должны были быть преступления предков, что и мы должны были платить за них.
Или им, предкам, просто не повезло. Я видел достаточно, чтобы склоняться к этому варианту объяснения.
Просто не повезло.
И всё же, золотой закат здесь такой же, как и раньше. Когда я смотрю на него, думаю о том, что любая неправильность отступает перед этим. Во множестве миров, я уверен, есть прекрасные закаты, всех возможных цветов, но только на этих берегах – моя родина. Человек будет любить свой золотой закат, даже если он опускается на стену застывших криков боли, на арку Последнего портала. Во всех реальных и придуманных мирах нет другого такого золотого заката, как на этих берегах.
Я помню, как всё начиналось.»*
*Интеллектуальная собственность RGer #A001-001.3