У всех нас есть своеобразные скелеты в шкафы: плохие, очень плохие и ОЧЕНЬ плохие (aka «кикозные») фотографии. О, эти ОЧЕНЬ плохие фотографии! С мазохистским удовольствием мы храним их вместо того, чтобы порвать или потереть. Правда, мы прячем им в дальнюю замаскированную папку или засовываем в альбомах под другие, приличные, фотографии; и каждый раз сердце наше замирает сладко и страшно, когда кто-то на наших глазах почти обнаруживает их. Но время от времени обязательно достаём эти фото и любуемся на них, с ужасом, почти священным, спрашивая высшие силы: «Неужели это я?». Этот страшный образ, филиал «портрета Дориана Грея», притягивает нас, будто убеждая: вот настоящий ты, таким тебя видят люди, таким ты явился этому миру, таким ты с ним попрощаешься; смотри на себя, бойся себя, люби себя, чудовище; твой истинный облик проглянул на секунду, и меткий глаз и ловкая рука фотографа поймали этот миг. Впрочем, иногда мы просто ужасаемся, что можно сделать с человеком с помощью фотоаппарата.
О, у меня они тоже есть: есть спрятанные в старые бумаги, есть засунутые в закрома альбомов, есть и в потайных папочках компьютера. Страшные, дикие и совершенно уродские фото. Но чёрта с два я их уничтожу. Я ими даже горжусь.