Earthling
«[...]Из прошедшего мимо детства Тит больше всего жалел о марафоне для младшеклассников. Том самом, вместо которого родители привели его на первые пробы. Чудесный марафон с чудесным призом - маленькой медалью, выглядящей точь-в-точь золотой. Тит бы выиграл её. Он был отличным бегуном, замечательным, он любил нестись вперёд, как ветер, и всегда обходил препятствия, у него была хорошая реакция. Именно потерю этого чувства счастья - ещё это было чувство свободы, несомненно, он не смог простить. Он дорос до того возраста, когда уже начинаешь что-то прощать родителям, а что-то не прощать; и Тит тоже взвесил своих родителей на весах справедливости и нашёл их лёгкими.
В свой четырнадцатый день рождения он с лёгким сердцем отправился к адвокату. Это обычные подростки начинают курить или убегают из дома, те, кому родители дали такое оружие, как исключительно взрослая жизнь, и действуют "по-взрослому", бьют в ответ больнее и вернее.
Всё было верно, потому он вышел от адвоката уверенным, что больше ни один марафон для него не сорвётся по чужой воле.
И был небольшой скандал, и был суд - закрытое слушанье. По окончании не было больше Тита-звезды экрана и Тита-сына своих родителей, появился совсем другой Тит, жизнь которого легла перед ним пустым листом. Он чувствовал, что теперь это действительно его собственная жизнь.
И это было совершенно верно так. Его собственная, новая, не имеющая почти ничего общего с прежней; и особое доказательство тому вот в чём. В тот же день, когда Тит принял это решение, он и стал "растением". [...]»
В свой четырнадцатый день рождения он с лёгким сердцем отправился к адвокату. Это обычные подростки начинают курить или убегают из дома, те, кому родители дали такое оружие, как исключительно взрослая жизнь, и действуют "по-взрослому", бьют в ответ больнее и вернее.
Всё было верно, потому он вышел от адвоката уверенным, что больше ни один марафон для него не сорвётся по чужой воле.
И был небольшой скандал, и был суд - закрытое слушанье. По окончании не было больше Тита-звезды экрана и Тита-сына своих родителей, появился совсем другой Тит, жизнь которого легла перед ним пустым листом. Он чувствовал, что теперь это действительно его собственная жизнь.
И это было совершенно верно так. Его собственная, новая, не имеющая почти ничего общего с прежней; и особое доказательство тому вот в чём. В тот же день, когда Тит принял это решение, он и стал "растением". [...]»