Earthling
Здесь, на окраине, пустота была бескрайней: так мало звёзд и так много темноты. И оттого прятаться здесь было столь удобно; точнее прятать – прятать транспортную станцию. Станция уже давно не принадлежала к орбите какой-либо планеты и просто дрейфовала, смещаясь в направлении, которое никто не брался определять. Не из сложности расчётов, а из отсутствия интереса. Пространственные переходы вели неизвестно куда, и каждый день эта неизвестность менялась на какую-нибудь другую. И это тоже не волновало обитателей станции.
Космические бродяги не задумываются, куда и зачем они приходят, как они уходят оттуда и каким образом в следующий раз добудут необходимое для жизни. Не то, чтобы они не думали о будущем, но будущее представляется им элементов не времени, а пространства, вмещающим в себя события, вещи и людей, и рано или поздно бродяги попадают в это пространство и вступают с его содержанием в некие отношения. Потом пространство-будущее минует их, и они оказываются в следующем элементе, так же заполненном событиями, вещами и людьми. Их жизнь похожа на лоскутное одеяло.
В отличие от жителей планет, космические бродяги живут без инстинкта самосохранения; и такая вещь может случиться с каждым, - так считает современная медицина. Хотя ещё неизвестен возбудитель заболевания, как, собственно, и не установлена до конца природа последнего, само его существование уже доказано. Эпидемия начинается внезапно, и за считанные дни или часы охватывает отдельную группу людей, например, персонал транспортной станции. С этого момента они начинают вести совсем иную жизнь. Они срываются с места и исчезают, уходят, подвергают свою жизнь несомненной опасности, но не задумываются над этим. Их гонит всё дальше и дальше их новый инстинкт, которому нет пока названия.
Бывало даже, что исчезали колонии и целые планеты, вымирая за недели. Болезнь распространяется от одного населённого объекта к другому, а предсказать её появление невозможно. Иногда она исчезает, и появляется надежда, что навсегда; иногда свирепствует и, как лесной пожар, проходит по десяткам и десятками объектов, оставляет выжженное пустое пространство.
Люди погибают или уходят, и в некотором смысле это одно и то же.
Начальника транспортной станции (у которой теперь тоже есть имя – «Мирца») раньше называли «господин Штих», теперь его зовут капитаном или просто Якобом, правда, его имя помнят в основном те, кто был с ним с самого начала. Как и раньше, без его ведома не открывается ни один транспортной коридор, только теперь дело не в субординации; просто Мирца доверяет только ему. Ах, жаль, медики планет не знают, что таинственное заболевание действует и на «слишком умные» машинные интеллекты, возможно, это помогло бы в их буксующих исследованиях. И жаль, что они незнакомы с Якобом Штихом, ведь есть основания полагать: капитану кое-что известно о причинах потери инстинкта самосохранения.
Космические бродяги не задумываются, куда и зачем они приходят, как они уходят оттуда и каким образом в следующий раз добудут необходимое для жизни. Не то, чтобы они не думали о будущем, но будущее представляется им элементов не времени, а пространства, вмещающим в себя события, вещи и людей, и рано или поздно бродяги попадают в это пространство и вступают с его содержанием в некие отношения. Потом пространство-будущее минует их, и они оказываются в следующем элементе, так же заполненном событиями, вещами и людьми. Их жизнь похожа на лоскутное одеяло.
В отличие от жителей планет, космические бродяги живут без инстинкта самосохранения; и такая вещь может случиться с каждым, - так считает современная медицина. Хотя ещё неизвестен возбудитель заболевания, как, собственно, и не установлена до конца природа последнего, само его существование уже доказано. Эпидемия начинается внезапно, и за считанные дни или часы охватывает отдельную группу людей, например, персонал транспортной станции. С этого момента они начинают вести совсем иную жизнь. Они срываются с места и исчезают, уходят, подвергают свою жизнь несомненной опасности, но не задумываются над этим. Их гонит всё дальше и дальше их новый инстинкт, которому нет пока названия.
Бывало даже, что исчезали колонии и целые планеты, вымирая за недели. Болезнь распространяется от одного населённого объекта к другому, а предсказать её появление невозможно. Иногда она исчезает, и появляется надежда, что навсегда; иногда свирепствует и, как лесной пожар, проходит по десяткам и десятками объектов, оставляет выжженное пустое пространство.
Люди погибают или уходят, и в некотором смысле это одно и то же.
Начальника транспортной станции (у которой теперь тоже есть имя – «Мирца») раньше называли «господин Штих», теперь его зовут капитаном или просто Якобом, правда, его имя помнят в основном те, кто был с ним с самого начала. Как и раньше, без его ведома не открывается ни один транспортной коридор, только теперь дело не в субординации; просто Мирца доверяет только ему. Ах, жаль, медики планет не знают, что таинственное заболевание действует и на «слишком умные» машинные интеллекты, возможно, это помогло бы в их буксующих исследованиях. И жаль, что они незнакомы с Якобом Штихом, ведь есть основания полагать: капитану кое-что известно о причинах потери инстинкта самосохранения.